Новости металлургии
11.03.2013 - 11:42
В то же время по уровню открытости российская экономика сегодня в 1,5–2 раза уступает европейским странам, таким как Германия, Великобритания и так далее. В крупных экономиках Европы торговля товарами и услугами находится на уровне 60–100% ВВП.
Но дело не только в объёмных показателях. Сегодня экспортные рынки критически важны для целого ряда промышленных отраслей. Нефтегазовый сектор экспортирует около половины своего выпуска, сырьевые отрасли – около четверти, на внешние рынки отправляется около 10% выпуска машиностроительной продукции.
Но есть ещё одно обстоятельство, которое часто недостаточно учитывается. Это то, что российские высокотехнологичные отрасли, такие как авиастроение, электроника, атомная промышленность и другие, могут развиваться только в формате мировых рынков. Они принципиально не могут развиваться, находясь в границах национальных рынков, хотя бы исходя из того простого соображения, что точка безубыточности выпуска продукции этих отраслей, как правило, в разы превышает объёмы внутреннего спроса на их продукцию.
Одновременно импорт является сегодня важнейшим источником ресурсного наполнения внутреннего спроса. Доля импортных товаров на внутренних рынках в среднем составляет около 24%. В то же время в розничном товарообороте доля импорта достигает 44%, а на рынке инвестиционного оборудования – 75%. Весьма существенный вклад прямых иностранных инвестиций в экономическое развитие страны: их объём составил в прошлом году 46 млрд долларов, или 12% инвестиций в основной капитал, а накопленный уровень – 362 млрд долларов – составляет около 18% ВВП.
Теперь позвольте остановиться на ряде системных проблем, которые предлагается, собственно, решать в рамках рассматриваемой сегодня государственной программы. Первая системная проблема имеет общий характер, и её можно охарактеризовать как явно недостаточное использование имеющихся внешнеэкономических возможностей для закрепления на мировых рынках ускорения экономического роста и придания ему инновационной направленности. На решение этой проблемы направлены две из шести программ.
Что конкретно предлагается сделать? Первое – переформатировать (собственно, эта работа уже началась) повестку двустороннего экономического сотрудничества. Имеется в виду придание этой повестке значительно большего проектного и инвестиционного характера. Речь идёт о том, что уже сегодня страновые планы действий наполняются значимыми внешнеэкономическими проектами российских компаний и регионов.
Хотел бы доложить, что уже сегодня министерством заключены 23 соглашения о взаимодействии по вопросам внешнеэкономической деятельности с крупнейшими российскими компаниями, среди них такие как Росатом, "Ростехнологии", ОАК (Объединённая авиастроительная корпорация), АвтоВАЗ, КамАЗ, РЖД, "Интер РАО ЕЭС", "Вертолёты России", "Ренова", "Мечел", "Силовые машины" и ряд других. В рамках этих соглашений начата реализация 40 проектов за рубежом по конкретным дорожным картам крупных российских компаний, охватывающих более чем 30 стран. На сопровождение и содействие в реализации этих проектов переформатируется вся работа и центрального аппарата, и министерства, и загранаппарата торгпредств. При этом существенно, что сами компании оценивают работу центрального аппарата и торгпредств, и через систему оценок создаётся новый механизм мотивации и укрепления кадрового состава внешнеэкономического блока, привязанного к функциям и ориентированного на достижение конечного результата.
Таким образом, сегодня начато формирование новой системы, в том числе системы загранаппарата, системы торгпредств нового типа, который можно назвать клиентоориентированным типом, который мотивирован и отвечает современным требованиям управления. Эта работа будет развиваться поэтапно и займёт примерно четыре года. При этом уже сегодня видно, что география торгпредств, географическая структура должна быть оптимизирована в соответствии с интересами российских участников внешнеэкономической деятельности. У нас сегодня из 53 торгпредств 19 торгпредств находятся в Европе – там явно столько не нужно. С другой стороны, например, в Азии у нас находится только 9 торгпредств, в Америке Северной и Южной – 5, в Африке только 1 (там, где сегодня основные ареалы, основные регионы экономической активности российских компаний). Аналогично в эту работу вовлекаются регионы и объединения предпринимателей. Сегодня уже подписаны 18 соглашений с субъектами Российской Федерации, на выходе ещё порядка 20 регионов, и на подписании находится 20 конкретных проектов. Подписаны четыре соглашения с ассоциациями деловых кругов, то есть со всеми четырьмя крупнейшими ассоциациями. И здесь мы сейчас активно запускаем (это предполагается делать в ближайшие четыре года) новый инструмент – так называемые зарубежные бизнес-миссии, которые очень активно используют наши конкуренты, развитые страны, в том числе Соединённые Штаты, Канада и ряд других. Первые бизнес-миссии и первый опыт поездок предпринимателей для организации конкретных проектов и контактов уже состоялись в таких странах, как Бразилия, Казахстан, Франция, Германия, Индия, и они дали достаточно хороший эффект. В плане на текущий год – 41 бизнес-миссия в 25 стран, организуемая под эгидой Минэкономразвития. Мы хотим превратить бизнес-миссии в действенный инструмент поиска потенциальных партнёров, уделяя большое внимание стадии тщательной подготовки с ответственностью всех её участников за конечный результат и последующего, не менее полугода, сопровождения заключённых контрактов и проектов. Это очень важно, для того чтобы эти бизнес-миссии не превращались в бизнес-туризм.
Второе направление в рамках решения этой проблемы – использование возможности многостороннего сотрудничества, в частности в ВТО. У нас сейчас подготовлен перечень конкретных системных вопросов, где мы могли бы использовать механизмы ВТО, в том числе разрешение споров по вопросам, которые имеют системный характер для российской экономики. Всего в повестке порядка 10 пунктов. В качестве одного из примеров, где допускается дискриминация, где, мы считаем, у нас есть позитивные перспективы, которые можно было бы устранить с помощью инструментов ВТО, – это так называемые, достаточно известные, энергокорректировки, которые применяются Евросоюзом, когда Еврокомиссия искусственно корректирует себестоимость, завышает себестоимость российских товаров, существенно завышая таким образом вводимые в отношении российских товаров антидемпинговые пошлины.
И третье направление – это задействование потенциала интеграционных процессов на постсоветском пространстве, имея в виду дальнейшее развитие единого экономического пространства. Во вступительном слове Дмитрий Анатольевич сказал уже по этому направлению. Хотел бы добавить только то, что в рамках ЕЭП создаются условия для структурной перестройки экономик России, Казахстана и Белоруссии на основе оптимизации разделения труда и расширения возможностей для объединённого рынка. Эффект есть уже сегодня. По данным Евразийской экономической комиссии, в прошлом году объём взаимной торговли государств–членов Таможенного союза увеличился почти на 9%, что в 3 раза превышает по динамике торговлю с третьими странами. То есть наблюдается существенный опережающий рост объёмов взаимной торговли внутри Таможенного союза. В предстоящей перспективе здесь необходимо решить целый ряд задач, в том числе провести дочистку и устранение серых зон по проблемным вопросам работы Таможенного союза, прежде всего на внешнем контуре границ Таможенного союза, и обеспечить правоприменение соглашений ЕЭП, подкрепив их конкретными работающими инструментами. Но главная задача – это задача создания Евразийского экономического союза. Договор о Евразийском экономическом союзе, как уже говорилось, должен быть подписан и вступить в силу с 1 января 2015 года. За этой задачей стоит огромный пласт работы по завершению формирования единого рынка товаров, услуг, капиталов и рабочей силы.
Вторая системная проблема – это слабое использование экспортного капитала российской экономики, прежде всего её несырьевых отраслей. Хотел бы доложить, что в последние годы наблюдается достаточно быстрое замедление прямого вклада роста экспорта в экономический рост. Если в 1999–2004 годах экспорт обеспечивал более половины экономического роста и давал 3,6 процентного пункта роста ВВП, то в 2005–2008 годах этот вклад снизился вдвое – до 1,8 процентного пункта прироста ВВП, а в последние два года он практически составляет ноль – всего 0,3 процентного пункта. И это прямое следствие низкой диверсификации российского экспорта. Экспорт несырьевых товаров составляет только 8% в структуре экспорта, а машиностроения – порядка 5%. Мы ставим цель увеличить к 2018 году долю несырьевого экспорта до 12%, то есть в 1,5 раза, в том числе машиностроительного – до 7–8%. Как решать эту задачу? Прежде всего создать эффективную конкурентоспособную систему поддержки экспорта для массового потребителя.
Сегодня, несмотря на то что формально у нас имеется большой набор инструментов поддержки экспорта, только единичные экспортные проекты получают государственную финансовую поддержку. За период с 2005 по 2012 год через Росэксимбанк были предоставлены 24 государственные гарантии Российской Федерации суммарным объёмом обязательств всего 2 млрд долларов США. Для сравнения в 2011 году Эксимбанк США предоставил 178 экспортных гарантий, которые позволили поддержать экспортные поставки американских компаний на сумму свыше 16,5 млрд долларов США, а Эксимбанк Индии, например, выдал гарантии на сумму свыше 7 млрд долларов США и так далее. Но реально для массового потребителя сегодня работает лишь один инструмент – это страхование экспортных кредитов, предоставляемых ЭКСАРом (Экспортное страховое агентство России), и то этот инструмент работает всего год.
Мероприятия третьей подпрограммы направлены на развитие системы страховой, кредитной и гарантийной поддержки экспорта продукции высокой степени переработки, на расширение линейки инструментов с учётом норм и правил ВТО и радикальное повышение их доступности для экспортёров. Ожидается, что за счёт реализации указанных мероприятий удастся не только переломить тенденцию к снижению доли машиностроительной продукции в экспорте и выйти на 10-процентный ежегодный прирост поставок, о чём говорил Дмитрий Анатольевич во вступительном слове, но и увеличить число организаций-экспортёров примерно в 2 раза – не менее чем одна организация-экспортёр на каждые 100 зарегистрированных организаций.
Третья системная проблема – это административные барьеры во внешнеторговых операциях и в привлечении иностранных инвестиций, которые сегодня реально снижают конкурентоспособность российских компаний и на внутреннем рынке, и на мировом. Сегодня, по опросам российских компаний, которые проводил Всемирный банк, российский экспортёр в среднем затрачивает 21 день на прохождение экспортно-импортных процедур. Для сравнения: в Сингапуре – 5 дней, в Корее и Германии – по 7 дней, в Бразилии – 13 дней, в США – 6 дней. А количество документов, необходимых для экспорта, в России составляет 8, в Сингапуре, США и Германии – 4, в Корее – 3. То есть разница - в разы.
Мероприятия по совершенствованию государственного регулирования внешнеэкономической деятельности и инфраструктуры трансграничной торговли реализуются в рамках четвёртой и пятой подпрограмм, подготовленных Федеральной таможенной службой и Росграницей.
Основные мероприятия системы затрагивают всю сферу таможенной деятельности, включая полномасштабный переход на межведомственное электронное взаимодействие, отказ от дублирования электронных документов бумажными при декларировании товаров, сокращение сроков совершения таможенных операций в пунктах пропуска и качественное совершенствование системы управления риска. В результате к 2018 году мы должны выйти на лучшие мировые показатели, в 2–3 раза сократив количество документов, время и издержки предпринимателей, связанные с осуществлением внешнеэкономической деятельности.
Несколько слов о ресурсном обеспечении госпрограммы. Объём финансовых ресурсов из средств федерального бюджета, предусмотренный для реализации госпрограммы, на период с 2013 по 2018 год составит 422 млрд рублей, из них примерно половина предусмотрена до 2015 года, при этом порядка 88% от этой суммы составляют расходы на мероприятия по обеспечению таможенной деятельности.
Дополнительное финансирование, которое предусмотрено госпрограммой, в случае появления дополнительных возможностей федерального бюджета составит в общей сложности 75 млрд рублей, из которых 26,5 приходится на 2013–2015 годы: это финансовая поддержка экспорта высокотехнологичной продукции (порядка 8 млрд рублей), реализация проектов по оказанию международной технической помощи (6,5 млрд рублей) и поддержка экспорта и инвестиционного сотрудничества в рамках выставочно-ярморочной деятельности (это 9 млрд рублей с небольшим).
Кроме того, и это является сегодня единственным элементом наших разногласий с Минфином, существует дополнительная потребность в государственных гарантиях по обязательствам ЭКСАРа по договорам страхования в объёмах, составляющих в 2013 году 200 млрд рублей, в 2014-м – 150 млрд и в 2015-м – тоже 150 млрд. Я хочу подчеркнуть, что это не расходы бюджета, а величина государственных гарантий, увязанных с конкретными планами по расширению страхового портфеля ЭКСАРа.
При подготовке проекта программы проводилось её широкое обсуждение с экспертным и бизнес-сообществом. Проект госпрограммы рассматривался на заседании Совета по внешнеэкономической деятельности при Минэкономразвития России, который является совещательным экспертно-консультативным органом. Он направлялся, рассматривался в РСПП, в Торгово-промышленной палате, "Деловой России", "Опоре России", и поступившие от них предложения были полностью учтены.
Проект был размещён на официальном сайте Минэкономразвития, и поступило около 500 предложений, большинство из которых также было учтено. Проект программы согласован с Минпромторгом, Федеральной таможенной службой, Росграницей, а также с Минфином с учётом замечаний по дополнительной потребности ресурсного обеспечения мероприятий в части предоставления государственных гарантий Российской Федерации по ЭКСАРу. Прошу поддержать.
Д.Медведев: Спасибо, Андрей Рэмович.
Коллеги, какие есть мнения по внешнеэкономической деятельности? Пожалуйста, Антон Германович (обращаясь к А.Силуанову).
А.Силуанов (Министр финансов): Спасибо, Дмитрий Анатольевич.
Действительно, по ЭКСАРу – в чём наши соображения? Мы капитализировали ЭКСАР прямыми деньгами на 1 млрд долларов, и в рамках деятельности этого агентства у нас есть возможность по объёму страховой деятельности агентства на 300 млрд рублей. Пока объём средств, выбранных, будем так говорить, из этой суммы, составляет всего 23 млн долларов. Поэтому сейчас говорить о том, что надо включать в программу ещё дополнительный объём каких-то гарантий на 500 млрд рублей, притом что есть ещё существенный резерв деятельности в пределах тех средств, которые есть у агентства, на наш взгляд, нецелесообразно. Поэтому мы считаем, что, если мы увидим активную работу ЭКСАРа, если мы увидим, что лимита деятельности этого агентства недостаточно, тогда действительно поставим вопрос об увеличении объёма госгарантий, предоставляемых этому агентству. Мне кажется, сейчас просто преждевременно говорить о дополнительном увеличении государственных гарантий. Да и вообще, Дмитрий Анатольевич, мы создали целый ряд государственных институтов, которые самостоятельно могут давать гарантии. Так получается, государственный институт требует ещё дополнительно госгарантий. На наш взгляд, в принципе нужно переходить на предоставление такими агентствами собственных гарантий, больше самостоятельности брать на себя. Поэтому мы и высказались против того, чтобы в программу включать положение о предоставлении увеличения госгарантий. Спасибо.
Д.Медведев: Спасибо. Я дам потом подвести итог некоторый... Пожалуйста, Дмитрий Олегович (обращаясь к Д.Рогозину).
Д.Рогозин (Заместитель Председателя Правительства): Спасибо. Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги!
У меня вопрос старый, на который я никак не могу найти ответ, несмотря на то что четыре года проработал сам за рубежом постпредом России при НАТО. Это вопрос о функционале и роли торговых представительств, тем более что Андрей Рэмович сейчас достаточно подробно об этом говорил. Министерство иностранных дел у нас координирует деятельность министерств и ведомств за рубежом, является главным ответственным по этому вопросу, но зачастую послы Российской Федерации имеют довольно-таки слабое представление о том, чем занимаются торговые представители Российской Федерации за рубежом. Координация в этом вопросе хромает. Единственным положительным примером, пожалуй, является Брюссель, где Постоянное представительство России при Европейском союзе как раз базируется на торгпредстве России в Королевстве Бельгия, и там находится, собственно говоря, основной офис нашего постпреда при Евросоюзе.
Вот в чём всё-таки функционал в современных рыночных условиях – непонятно. Почему бы мы действительно не могли пойти по пути передачи этого функционала, допустим, в те же самые посольства Российской Федерации в виде экономических отделов, которые так или иначе всё равно существуют, потому что послам всё равно приходится во многом координировать внешнеэкономическую деятельность наших крупных компаний за рубежом? Вот хотелось бы получить ответ на этот вопрос.
Д.Медведев: Пожалуйста, какие ещё есть вопросы и комментарии? Потом я дам ещё высказаться Андрею Рэмовичу.
Пожалуйста, конечно, Игорь Иванович (обращаясь к И.Шувалову).
И.Шувалов (Первый заместитель Председателя Правительства): Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги! Действительно, наше страховое агентство ЭКСАР только начинает разворачивать свою работу и начинает разворачивать работу по серьёзным направлениям, в том числе по высокотехнологичной, нелегко продаваемой за рубежом нашей технике, в частности, сейчас занимается продвижением проектом Sukhoi Superjet в страны АТР (Азиатско-Тихоокеанского региона). Агентство является дочкой ВЭБа, и основные сделки, Дмитрий Анатольевич, которые будут проходить через ЭКСАР, будут проходить через наблюдательный совет ВЭБа, где руководите наблюдательным советом Вы. Там такая конструкция, что наиболее сложные и наиболее важные мероприятия страхового агентства проходят через наблюдательный совет ВЭБа.
Что касается запрашиваемых дополнительных гарантий, я здесь позицию Министерства экономического развития полностью поддерживаю, она оправданна. Нам есть что продемонстрировать, просто в рамках этого сегодняшнего заседания, наверное, не стоит это делать, может быть, это предмет для обсуждения на наблюдательном совете ВЭБа. Мы готовы доложить о том, что удалось сделать к настоящему моменту: сформирована команда, команда активно работает за рубежом, работает с другими страховыми агентствами в мире, такими как "САЧЕ" (SACE S.p.A.), "Гермес" (Euler Hermes) и другими, поэтому это очень серьёзный предмет и, может быть, даже сейчас не нужно этот спор по гарантиям выносить… Мы готовы, Дмитрий Анатольевич, продолжить этот разговор на площадке наблюдательного совета, но я поддерживаю позицию Министерства экономического развития, она оправданна.
Что касается современной роли торгпредств, действительно вопросов очень много. В Министерстве экономического развития проходила расширенная коллегия, на которой были представители МИДа, других ведомств. Действительно, задавалось очень много вопросов и было много критики по поводу того, что часто ресурсы торгпредств не надлежаще используются, и штаты, которые есть, наверное, чрезмерно раздуты. Министр предложил новую концепцию поддержки и развития по некоторым новым направлениям и проектной работы этих торгпредств. Часть сотрудников будет сокращена, переведена, передислоцирована, и мы договорились так, что мы в этой новой конфигурации попытаемся поработать. Надеюсь, что будут увидены конкретные результаты, если этих результатов не будет, то мы вернёмся к тому, чтобы это приближать в сторону Министерства иностранных дел. Но Андрей Рэмович (А.Белоусов) просил, и я считаю, что и здесь его также надо поддержать с тем, чтобы дать возможность работать по проектам с крупнейшими нашими товаропроизводителями и продвигать продукцию на рынках других государств. Вот так.
Д.Медведев: Спасибо. Ещё соображения?
Сергей Викторович (обращаясь к С.Лаврову), нужны торгпредства или нет, или МИДом обойдёмся?
С.Лавров (Министр иностранных дел): Дмитрий Анатольевич, это вопрос политического выбора.
Д.Медведев: На взгляд Министра иностранных дел?
С.Лавров: Мы с Дмитрием Олеговичем (Д.Рогозин)… Он, надеюсь, подтвердит, что я не провоцировал постановку этой темы. Тема стара как мир. На моей памяти раза три менялась позиция и руководства Министерства экономического развития…
Д.Медведев: На моей тоже.
С.Лавров: …причём иногда одного и того же министра, но не в этом составе Правительства. Мы исходим из того, что, как сказал Игорь Иванович (И.Шувалов), была коллегия, после этой коллегии концепции обновления торгпредств мы согласовали ещё дополнительно, вносились туда уточнения. Исходим из того, что нужно дать ей поработать.
Д.Медведев: Ладно, хорошо. Андрей Рэмович (обращаюсь к А.Белоусову), пожалуйста, для подведения итогов.
А.Белоусов: Я начну с темы торгпредств. Скажу так, что мы просто видим, как работают торгпредства в других странах. В той или иной форме аналог торгпредств есть практически везде. Они могут даже называться экономическими отделами посольств, как в Китае. Но фактически они функционируют в привязке к соответствующему экономическому органу и являются самостоятельными структурами по формированию и кадров, и смет, и так далее. Основной смысл состоит в агрессивном продвижении товаров компаний, крупных компаний на мировой рынок и работе с малым и средним бизнесом в продвижении их товаров. Для нас это ещё крупные регионы. Собственно, это довольно простая, мне кажется, очень понятная вещь. Дмитрий Олегович (Д.Рогозин), я просто вам отвечаю на вопрос, если можно, на ваш вопрос. Мне кажется очень понятной вещь, связанная с тем, что, если у крупной компании, такой, например, как "КамАЗ", такой как ОАК (Объединённая авиастроительная корпорация), есть интересы в Индии, Индонезии, Никарагуа, в других странах, то смысл существования торгпредств состоит в оперативной работе по продвижению этих товаров. Посольство очень часто эту работу делать не может просто в силу своего статуса. И мы, когда обсуждали эту тему (и с МИДом в том числе), договорились так, что там, где работа сводится и будет сводиться к экономической дипломатии, будет сводиться в основном к анализу, – там, возможно, торгпредство имеет смысл ликвидировать, влить в соответствующий оперативный состав, в состав посольства, чтобы они там работали. Но у нас есть много стран, где этого делать нельзя, где просто нужно ежедневно работать с компаниями по продвижению их продукции на рынке, завязывать контакты, организовывать их участие в тендерах и так далее. Это текущая, ежедневная работа. И к сожалению, да, это не в Европе, я понимаю. Вы съездите, например, в Узбекистан. Есть такая страна –Узбекистан: там 100% российского бизнеса может функционировать только под крышей торгпредства. Есть целый ряд других стран, где торгпредства выполняют такую же функцию. Поэтому, конечно, ликвидировать систему просто: как говорится, ломать не строить, это мы активно проходили в 1990-е годы, только потом не пришлось бы создавать заново.
Что касается ЭКСАРа, здесь ситуация очень простая. У нас есть страны, в которых на самом деле госгарантии ЭКСАРу не нужны, потому что там не заключены договоры перестрахования с крупнейшими страховыми компаниями мира, такими как COFACE, SACE, Hermes – там всё в порядке. Но специфика российского экспорта – и прежде всего высокотехнологичного экспорта, например наших гражданских самолётов, вертолётов, – состоит в том, что этот экспорт идёт в страны с очень высокими рисками, куда иностранные компании не идут, и там договоров перестрахования нет. Там единственная возможность снизить риски ЭКСАРа – предоставить гарантии.
Сегодня портфель ЭКСАРа, те страховые сделки, которые есть в портфеле, абсолютно соответствуют тем цифрам, которые ЭКСАР заявляет. Эти расчёты представлялись в Минфин, Минфин в курсе. Поэтому, собственно, то, что сказал Игорь Иванович (Шувалов), полностью соответствует действительности, и мы поддерживаем, просим оставить – что называется, со звёздочкой для рассмотрения, может быть, дополнительно, но тем не менее оставить в госпрограмме заявку ЭКСАРа. Спасибо.
Д.Медведев: Спасибо. Так, поводов для дискуссии два. Один касается необходимости сохранения дополнительных гарантийных механизмов. Несмотря на то что они у нас, может, не очень активно используются, я всё-таки в большей степени склонен поддержать то, что сказал Андрей Рэмович, потому что специфика нашей экономики такова, что она действительно требует, к сожалению, такого специального сопровождения. Российского "Гермеса" у нас нет, – когда нас будут страховать и стимулировать так же, как в других странах, может быть, тогда отпадёт необходимость в дополнительном количестве государственных гарантий и вообще в более внимательном отношении к этой теме. Хотя опыт целого ряда быстроразвивающихся экономик показывает, что всё-таки государству из этой сферы полностью выходить не удаётся (это и Китай, и некоторые другие страны). Они всё-таки много этим занимаются.
В том, что касается торговых представительств, – тема действительно вечнозеленая. Уже министров сменилось довольно большое количество, а торгпредства как жили, так и живут. Я тоже начал разговор с Андреем Рэмовичем после образования нашего Правительства, не скрою, с вопроса о торгпредствах: "Что вы собираетесь с ними делать?" Но здесь надо отдать должное Андрею Рэмовичу, он без колебаний сказал, что эта система тяжёлая, сложная, она подлежит реформированию, но торгпредства должны сохраниться в тех случаях и в тех местах, где это необходимо. Вот там, где они сейчас есть, далеко не всегда это нужно. Действительно, очень часто это просто дублирование того, чем занимаются посольства или вообще непонятно, чем они там занимаются. А вот в некоторых специализированных местах для решения задач продвижения нашей продукции, помощи нашему бизнесу, они должны быть.
Давайте посмотрим, во что это выльется. Через какое-то время просто нужно будет рассмотреть саму структуру торгпредств и понять, какой степени модернизации она подверглась, и тогда уже окончательно определиться, какова её дальнейшая судьба. Договорились? Спасибо.
<…>
* * *
По завершении заседания Правительства Министр экономического развития Андрей Белоусов и заместитель Министра экономического развития Сергей Беляков ответили на вопросы журналистов
А.Белоусов: Сегодня произошла сенсация. Она на самом деле имеет очень большие последствия в регионах, и мне уже сейчас говорили, что действительно долгожданная весточка. Речь идёт о прохождении через Правительство закона "О государственно-частном партнёрстве". Проблема в том состоит, что этот закон настолько нужен, что 60 регионов… Да, Сергей? (обращаясь к С.Белякову – заместителю Министра экономического развития).
С.Беляков: 69.
А.Белоусов: 69 регионов приняли уже своё законодательство, и по многим из них прокуратура пришла с требованием отмены этих законов - бюджетных денег ни у кого не хватает, а привлечь частные деньги для строительства школ, больниц, инфраструктуры жилищно-коммунального хозяйства невозможно, потому что законодательства нет, или, точнее, возможно, но сложно. Где-то полгода назад, наверное, когда я пришёл, начал знакомиться с делами, более детально вникать, состояние этого закона было довольно тяжёлым, потому что было много разногласий, разногласия были и с Минфином, разногласия с ФАС, разногласия с Минюстом – там целый спектр. Почему? Потому что этот закон делает очень серьёзные изъятия из 94-ФЗ, из земельного законодательства, вводит другие конкурсные процедуры, не те, которые предусмотрены в этих законах. Но было совещание у Президента, где в том числе этот закон рассматривался как один из очень важных законов, которые позволят поддержать инвестиционную активность в стране в течение ближайших лет. Было соответствующее поручение Президента, очень активно в эту тему включился Игорь Иванович Шувалов (Первый заместитель Председателя Правительства) и снял значительное число разногласий. И сегодня мы пришли – честно скажу, несколько неожиданно для меня – к финалу на площадке Правительства. Ещё надо, конечно, пройти Думу, пройти Совет Федерации, но всё-таки я думаю, что большая часть пути пройдена. Я просто призываю вас на это внимание обратить, на этот закон.
С.Беляков: Я могу сейчас добавить и готов ответить, естественно, на вопросы. У нас сложилась уникальная ситуация в сфере государственно-частного партнёрства, когда, с одной стороны, есть компании, которые проявляют интерес к реализации такого рода проектов и участию в такого рода соглашениях. Практически все регионы заинтересованы в реализации такого рода проектов, потому что это очень хороший инструмент качественно и быстро создать объект и качественно эксплуатировать его, и за счёт этого оказывать качественные услуги населению. Бюджетного финансирования, федерального, регионального, муниципального для реализации этих функций либо недостаточно, либо просто отсутствуют эти средства. Но в ситуации, когда два партнёра, публичный и частный, готовы эти соглашения заключать, инструментария, законодательства, которое бы регулировало эти отношения, не существует, к сожалению. Законодательство о частно-государственном партнёрстве ограничено законодательством о концессионных соглашениях. Но специфика концессии заключается в том, что не под все проекты этот механизм подходит, и многие инвесторы не могли входить в эти проекты на основе концессионных соглашений. Это не только особенность Российской Федерации, это не проблема российского закона о концессиях, везде такая проблема существует, поэтому большинство стран, которые развивают такую форму сотрудничества, как частно-государственное партнёрство, идут по пути развития отдельного законодательства, помимо законодательства о концессиях.
Ну а второй трек, который нам сейчас необходимо будет обеспечить, – это совершенствование непосредственно концессионных соглашений, что не подменяет необходимость принятия закона, о котором мы сейчас с вами говорим. Поэтому основная надежда наша в связи с принятием этого закона в будущем в Государственной Думе… Я надеюсь, что он будет принят достаточно оперативно, надеюсь, в весеннюю сессию, ну я такой оптимист, просто хочется быть оптимистом. А основная надежда связана с тем, что с принятием этого закона мы запустим конкретные соглашения, конкретные проекты, спрос на которые есть и готовность реализовывать которые у инвесторов тоже есть. Потому что законопроект создаёт инструменты, гарантирующие доходность для инвесторов, стабильность условий инвестирования в такие проекты, а для субъектов Российской Федерации позволяет принимать собственные законы, устанавливая на федеральном уровне минимальные обязательные требования к этим законам, и создаёт необходимый инструментарий, для того чтобы регулировать такого рода соглашения.
Вопрос: Вопрос, наверное, к обоим спикерам. Вы сказали, Андрей Рэмович, что это был некий сюрприз. А ведь были довольно серьёзные разногласия по этому законопроекту вроде бы, и вот его приняли. Что, министерства, и в частности ФАС, сняли эти разногласия?
Второй вопрос: будет ли он распространяться на ЖКХ? Я так понимаю, там были развилки какие-то по этому поводу.
С.Беляков: Давайте я, если позволите, отвечу. Да, он будет распространяться на ЖКХ. Единственное изъятие из этого закона сделано в отношении объектов (в части возможности их создания), эксплуатация которых ограничена в обороте или оборот которых в соответствии с законодательством Российской Федерации запрещён или ограничен. Объекты ЖКХ, естественно, к такой категории объектов не относятся, но тут очень детально особенности инвестирования в объекты ЖКХ не прописаны. Почему? Потому что если потребуется детализация, это возможно сделать на площадке Государственной Думы. Пока мы считаем, что объекты ЖКХ являются такими же объектами, как и другие, и какие-то специфические требования к ним предъявлять не стоит. Кроме того, напомню, сейчас идут поправки в закон о концессионных соглашениях в части особенности инвестирования в объекты жилищно-коммунального хозяйства. Надо, чтобы два этих направления деятельности были синхронизированы, чтобы, внося изменения в одни нормы права, мы не ушли в другую сторону, предлагая изменения или новый законопроект в части государственного партнёрства. Но, конечно же, возможности инвестировать частные деньги в объекты ЖКХ этим законопроектом предусматриваются.
По поводу позиции Федеральной антимонопольной службы. У нас были разногласия с коллегами, суть которых сводится к следующему: коллеги из Антимонопольной службы высказывали опасения по поводу того, что реализация соглашений по этому закону приведёт к отказу от действия норм антимонопольного законодательства, в первую очередь от 94-го закона и закона о защите конкуренции. Эти опасения мы слышали, часть изменений, которые бы исключали такие риски, мы внесли, но очень важно понимать, что это не замена одной формы (допустим, государственных закупок) другой, это совершенно другое направление отношений частного партнёра с публичным партнёром. Законопроектом предусматривается защита, я бы так сказал, публичной стороной возможности заключения соглашения о частном государственном партнёрстве по этому законопроекту и объяснение, почему нужно идти по этой схеме, а не реализовывать сделку по принципам государственных закупок. Это надо будет обосновывать, экономически объясняя, почему эта схема экономически более выгодна, тут никаких противоречий нет.
Другой важный момент заключается в следующем: можно говорить о том, что у нас есть законодательство о частно-государственном партнёрстве, можно говорить, что у нас никак муниципалитеты (или субъекты, или иные публичные образования) не ограничены в возможности заключения соглашений с частными компаниями, но только этих соглашений нет. На практике этих соглашений, к сожалению, нет. А тот факт, что мы испытываем большую потребность в такого рода соглашениях, а их нет, с другой стороны, – говорит о том, что законодательство несовершенно. Это не только наш креатив, это не только наша инициатива – принять этот закон, это скорее ответ на тот вызов, который стоит. И та форма, которая изложена сейчас в законопроекте, это реакция на то, как муниципалитеты, как субъекты, где пытаются реализовывать такого рода проекты, структурируют эти соглашения, какие требования бизнес предъявляет к условиям, которые гарантировали бы доходность и привлекательность такого рода соглашений. И очень тщательный анализ и российской практики (тех субъектов, где законы региональные приняты, хотя они оспариваются, действительно, прокуратурой), и международной практики тех стран, где законодательство о частно-государственном партнёрстве продвинулось значительно дальше, чем российское законодательство, и где проекты именно поэтому реализуются. Поэтому это не подмена, не замена, не попытка нивелировать сложности для бизнеса или для публичной организации в той части, в которой это регулируется законодательством о госзакупках и законодательством о защите конкуренции, это просто иное направление взаимодействия частного сектора и публичных образований.
Вопрос: Андрей Рэмович, позвольте вопрос по программе внешнеэкономической деятельности, всё, что касается ЭКСАР (Российское агентство по страхованию экспортных кредитов и инвестиций). Вы сказали, что госгарантии нужны на новые проекты. Можете хотя бы какие-то примеры привести, на что требуются агентству эти средства?
А.Белоусов: Довольно много сейчас идёт такого рода проектов ЭКСАР, в том числе, например, продажа самолётов "Сухой Суперджет" в целый ряд стран (соответствующие соглашения ещё не подписаны, но идёт работа по этим соглашениям): это Индонезия, Лаос, ряд других стран, это реализация проектов с участием компании "Силовые машины" в ряде стран Латинской Америки и ряд других проектов. Я сейчас не хочу в детали вдаваться, но если нужны примеры, то вот эти. Это КамАЗ, кстати сказать, тоже реализация и строительство сервисных центров, это реализация ещё гражданской продукции компании "Вертолёты России".
Вопрос: Если позволите, вопрос не по теме. Несколько дней назад агентство "Рейтер" сообщило, что Администрация Президента направила в Минэкономразвития и Росимущество письмо с указанием собрать совет директоров и инициировать разрыв контракта с нынешним гендиректором компании "Русгидро" Евгением Додом. Это соответствует действительности или нет?
А.Белоусов: Я такое письмо пока не видел.
Вопрос: Сегодня развернулась дискуссия по поводу будущего российских торгпредств. Андрей Рэмович, подскажите, сколько на сегодняшний день у нас есть торгпредств, сколько может быть сокращено и в каких странах? И насколько вообще экономически это будет оправдано?
А.Белоусов: У нас сегодня 53 торгпредства, и специфика их распределения по регионам такова, что основная часть – это торгпредства, которые находятся в странах СНГ и странах Европы. И здесь, что касается стран СНГ, я считаю, что в каждой стране СНГ должно быть торгпредство, а в странах Европы, с моей точки зрения, сегодня их перебор, их слишком много. В то же время не хватает торгпредств в Юго-Восточной Азии и критически не хватает торгпредств сейчас в Африке. Если брать Северную Африку, у нас практически там только одно торгпредство. И сейчас идёт речь о том, что мы откроем торгпредство в ЮАР, там готовится.
В принципе существование торгпредств оправдано там, где не просто есть интересы российских, крупных прежде всего, и не только крупных, но и средних российских компаний, но и там, где эти интересы уже реализуются в виде конкретных проектов. Потому что предназначение торгпредств – это содействие продвижению российского экспорта в первую очередь. Это проекты компаний, это проекты регионов, это проекты малого и среднего предпринимательства, которые реализуются через соответствующие деловые советы и через наши четыре ведущие организации – РСПП, ТПП, "Деловая Россия" и "Опора". Со всеми этими организациями, со многими компаниями министерство заключило соглашения. В рамках этих соглашений министерство берёт на себя обязательства оказывать содействие продвижению конкретных проектов. Эти проекты оформляются в виде дорожных карт, где фиксируются ключевые события, которые должны произойти, например, участие в тендере, заключение соглашения, подписание меморандума или получение комфортных писем и так далее. И торгпредство подключается к реализации этой дорожной карты.
Более того, торгпредство, его деятельность, оценивается в зависимости от того, как эту деятельность оценивает сама компания. У нас уже есть примеры, я специально разбирался, когда компании негативно оценили деятельность торгпредства. Это повлекло за собой очень серьёзные, в том числе организационные, решения для торгпреда. Но таких примеров мало, а гораздо больше благодарностей, когда компании нам говорят, что да, торгпреды действительно помогли. Торгпредство в Бразилии – недавний пример, и целый ряд других стран, где такая активность развернулась. Но в принципе мы понимаем, что находимся в начале пути, и требуется… Если мы сегодня, как я уже сказал, заключили соглашения, начали работать по договорам с компаниями, с регионами сейчас тоже заключаем такие соглашения и тоже формируем дорожные карты, – за этим должно последовать изменение целого ряда наших внутренних нормативных распорядительных документов, которые регулируют работу торгпредств. За этим должно последовать установление новых KPI, формирование нового мотивационного механизма. Мы эту работу планируем в целом завершить до лета. У нас есть внутриминистерский проект до 2015 года, где всё расписано по месяцам, по дням, конкретный ответственный, конкретное мероприятие, задачи и так далее. Если мне не будут мешать, то я постараюсь завершить реорганизацию работы торгпредств к 2015 году, то есть мы должны уже выйти в том числе на понимание того, где торгпредства должны быть, где их быть не должно.
Вопрос: То есть какие-то конкретные цифры пока сложно сказать? Можно пока даже не говорить о сокращении? Получается, что в общем, может быть, получится так, что будут созданы новые торгпредства?
А.Белоусов: Нет, я считаю, что если мы будем создавать новые, то за счёт сокращения старых. Мы не должны сейчас раздувать и штат нашего загранаппарата, это больше 1000 человек, 1028 – если говорить точно. Мы не должны расширять финансирование. А самое главное – у нас есть резервы. Есть страны, где торгпредства трогать нельзя уже сегодня. Я на заседании Правительства привёл пример Узбекистана. Например, у нас там бизнес, практически весь бизнес, который работает в Узбекистане, ведёт свою работу через торгпредство. Очень активно работает сейчас торгпредство в Германии, Индии, Бразилии – много стран я могу сейчас назвать. Я не очень понимаю, зачем нам столько торгпредств в северной Европе, в каждой из стран есть. Может быть, и нужны, но сейчас посмотрим: если нет спроса на деятельность торгпредств, если оно занимается только аналитикой и обслуживанием разного рода встреч, контактов и так далее, то я здесь абсолютно согласен с теми, кто говорит: "Давайте это передадим всё под крышу МИДа, под крышу посольств".
Но я ещё одну вещь хотел сказать. Сегодня тоже прозвучало, что (Рогозин сказал) не всегда послы знают о работе торгпредств. Значит, у меня жёсткое требование к торгпредам: чтобы у них были хорошие отношения с послами. Если у торгпреда плохие отношения с послом (такие случаи бывали в прошлом), то я считаю, что это свидетельство профнепригодности.
Вопрос: Андрей Рэмович! Можно немного в сторону вопрос? Первый вопрос – про евробонды. Как всё-таки идёт процесс размещения, когда его ждать?
А.Белоусов: Это к Минфину вопрос.
Вопрос: А есть с Минфином по этому вопросу какие-то разногласия сейчас?
А.Белоусов: Нет, никаких разногласий нет. Мы работаем в контакте, но занимается Сергей Анатольевич Сторчак, заместитель Министра финансов, лучше эту информацию из первых рук получать.
Вопрос: И ещё маленький вопрос. Всё-таки считаете ли вы по-прежнему целесообразным снижать ставки рефинансирования в условиях некоторого роста инфляции?
А.Белоусов: Я считаю что, во-первых, некоторого роста инфляции не наблюдается. Во-вторых, я считаю, что сегодня речь идёт не столько о ставке рефинансирования, сколько о задействовании всего арсенала, снижающего риски для банковской системы, то есть взятии части рисков для банковской системы на себя Центральным банком и на этой основе снижении процентных ставок. Мы считаем, что сегодня процентные ставки должны быть где-то в районе 7,5% примерно на рынке, 7,5–8%. Потому что сегодня рост процентных ставок, который произошёл во втором полугодии, реально стал фактором торможения инвестиционной активности, что мы, собственно, и наблюдали во втором полугодии – 100-процентная корреляция между динамикой процентных ставок, кредитов нефинансовым предприятиям и динамикой инвестиций. Мы эти графики показывали Игнатьеву (С.Игнатьев – председатель Центрального банка России), там трудно что-либо возразить.
Просто повышение процентных ставок ведёт за собой изменение параметров инвестиционных проектов. И там, где эти параметры были положительные и инвестиционный проект был бы эффективен, с ростом процентных ставок может всё поменяться, он может стать неэффективным, и это реально происходит, поэтому компании свёртывают инвестиционную активность с ростом процентных ставок.
Вопрос: Андрей Рэмович, первый уточняющий вопрос. Не совсем было понятно: саму программу одобрили? Её в целом одобрили или просто одобрили, без доработок каких-то одобрили? Чтобы понять, что с ней сейчас?
А.Белоусов: Одобрили.
Вопрос: Просто одобрена Правительством?
Это первый уточняющий вопрос. Потом: вы в своём выступлении говорили о том, что у нас примерно….
А.Белоусов: Я только скажу, что для меня, честно говоря, очень важно, что премьер поддержал ещё тему с ЭКСАР (Российское агентство по страхованию экспортных кредитов и инвестиций). Потому что это было наше разногласие с Минфином, оно сегодня было озвучено на заседании Правительства, поэтому я тут ничего скрывать не буду. Я считаю, что это очень важный момент.
Что касается дискуссии по поводу торгпредств, я считаю, она продуктивная. Другое дело, что мы уже один раунд этой дискуссии провели (это было расширенное заседание Коллегии) и подготовлена концепция реформирования торгпредств. Эта концепция была согласована МИДом, и она сейчас находится в Аппарате Правительства. И мы надеемся, что она в той или иной форме будет утверждена премьером и мы по ней будем работать. Но мы и так работаем в соответствии с этой концепцией, по факту.
Вопрос: Касаясь ВТО, в частности, вы заметили, что у вас уже есть список примерно из 10 претензий к нашим партнёрам по ВТО. В частности, вы назвали энергокорректировки при антидемпинговых исследованиях, с помощью которых они завышают нашу себестоимость. Вы можете другие примеры привести?
А.Белоусов: Мне не хотелось бы сейчас их озвучивать по понятным причинам.
Вопрос: Я задам тогда вопрос: входит ли в эти 10 третий энергопакет, который в Европе существует? Началась ли уже какая-то работа по нему? Какие претензии в рамках третьего энергопакета и ВТО?
А.Белоусов: Не очевидно, что третий энергопакет входит в сферу правоотношений, которые регулируются в ВТО, хотя такая позиция есть. Но по третьему энергопакету мы считаем, что он просто противоречит ряду соглашений России с Евросоюзом, в том числе базовому соглашению. Там есть статья, которая фиксирует не ухудшение условий инвестирования, а принятие третьего энергопакета на самом деле ухудшило условия для инвестирования "Газпрома", когда "Газпром" уходит в распределительные сети. А потом фактически это оказывается нелегитимным, это означает, что просто эффективность этих инвестиций резко падает. Это прямое нарушение, с нашей точки зрения, данного соглашения.
Что же касается других направлений, просто энергокорректировки – это, на мой взгляд, совершенно очевидная и явная вещь, которую мы видим. Я задавал этот вопрос еврокомиссару господину де Гюхту (Карел де Гюхт – европейский комиссар по торговле). Суть-то состоит в том, что наши коллеги из Еврокомиссии говорят, что у нас не рыночные цены на газ, что они занижены на внутреннем рынке, поэтому рентабельность нашей продукции (это в основном касается металлов, минеральных удобрений), таким образом, искусственно завышается, и это является одним из оснований для введения защитных мер против России, прежде всего антидемпинговых расследований, и введения антидемпинговых пошлин, коими европейцы широко пользуются.
Сегодня целый ряд продукции, металлургической продукции, находится под антидемпингом со стороны европейцев. Так вот я спрашивал господина де Гюхта… У нас сегодня внутренние цены на газ составляют порядка 100 долларов за 1 тыс. кубометров, чуть больше. Это столько же, сколько у американцев. И я спрашивал, когда они собираются энергокорректировки к Соединённым Штатам применить, исходя из этой логики, даже простой логики. Я уже не говорю об основополагающих принципах – ГАТТ-94 (Генеральное соглашение по тарифам и торговле), ВТО, таких как принцип режима наибольшего благоприятствования. Но вот пока ответа мы не получили. На самом деле это прямое нарушение принципа режима наибольшего благоприятствования, и это, конечно, прерогатива ВТО. Мы считаем, что у нас есть возможности…
Вопрос: Это уже обсуждали как-то? Чтобы понять, в каком это процессе находится, то есть мы в суд на них будем подавать или…
А.Белоусов: Мы обсуждали. Я просто привёл это как пример. Конечно, чтобы направить это в Орган разрешения споров, DSB (Dispute Settlement Body), потребуется просто провести более тщательный анализ, в том числе и юридических перспектив, сколько это будет стоить и так далее, и так далее. Это такая работа… В принципе возможности такие есть. И есть ещё целый ряд возможностей. Это вопрос с калининградским транзитом, например. Он тоже, с нашей точки зрения, подпадает под ВТО, там ещё ряд моментов.
Вопрос: Можно про 7,5% уточнить? Предыдущий вопрос не совсем был понятен. Сейчас, вы считаете, 7,5% должна быть ставка рефинансирования?
А.Белоусов: Нет, конечная ставка для конечных заёмщиков по вновь выдаваемым кредитам до года – примерно этот уровень, который мы оцениваем, был бы нормальным, для того чтобы при нынешнем уровне инфляции можно было нормально поддерживать инвестиционную активность. Это очень грубая оценка, но она примерно такая – 7,5–8%, а не 10–11%.
Вопрос: Андрей Рэмович, уточните всё-таки, пожалуйста, что касается ВТО. Вы выделили эти 10 перспективных направлений…
А.Белоусов: Около 10.
Вопрос: Около 10 перспективных направлений. Что вы с ними будете дальше делать? То есть это всё-таки то, что будет доводиться до суда, или что?
И тоже в продолжение, по поводу процентных ставок. Вы сказали, что ЦБ должен брать на себя часть рисков коммерческих банков. Так, по-моему, да? Что вы имели в виду?
А.Белоусов: Он и сегодня берёт на себя риски коммерческих банков, но в очень незначительном объёме. Любая операция рефинансирования – это, по сути дела, взятие на себя этих рисков. Мы считаем, что было бы правильно, если бы ЦБ расширил эту практику. В том числе это означает некоторое смягчение требований к залогам, которые принимаются при рефинансировании, это увеличение сроков возможного возврата трёхлетним сроком предоставления кредитов коммерческим банкам в рамках операций рефинансирования и так далее.
Что касается наших действий, то я ещё раз сказал: я привёл ведь это заседание Правительства как пример. Я не хотел бы брать на себя сейчас какие-то обязательства, что мы по каждому из этих 10 пунктов пойдём в DSB или куда-то ещё, потому что это вопрос очень ответственный и нужна глубокая проработка, в том числе с профильными ведомствами. В основном, кстати сказать, запросы, которые касаются нарушения прав Российской Федерации в данном случае, идут от бизнеса. Это, собственно, нарушение прав самого бизнеса на рынках, поэтому бизнес должен ставить эти вопросы, но он и ставит. -- INFOLine, ИА (по материалам Правительства РФ)
Источник: www.advis.ru
Новости по этой теме
18.04.2024
В Новости
ПРЕДПРИЯТИЯ:
ГЕОГРАФИЯ:
Брюссель, США, Бельгия, Китай, Япония, Казахстан, Великобритания, Бразилия, Германия, Узбекистан, Индия, Россия , Москва, Канада, Франция
Всего новостей 157903
ГОД:
МЕСЯЦ:
Подписка на рассылкуЕжедневные новости металлургии в Вашем почтовом ящике |
